ЯЗЫК
Кассирер справедливо замечает, что после Гумбольдта едва ли кто-РЅРёР±СѓРґСЊ еще осмеливался исследовать язык РІ его чисто философском содержании Рё СЃ точки зрения определенной философской «системы». Последующая лингвистика далеко отступила перед грандиозным замыслом Гумбольдта (проект которого РѕРЅ изложил РІ 1805 РіРѕРґСѓ РІ РїРёСЃСЊРјРµ Рє Вольфу) использовать язык как колесницу, дабы изъездить РЅР° ней целый РјРёСЂ. Вместо того, чтобы стать колесницей, язык, РїРѕ словам Кассирера, становился сильнейшим инструментом философского скепсиса или объектом только психологических исследований. Старинный идеал универсальной «философской» грамматики оказался как Р±С‹ навсегда уничтоженным СЃ открытием сравнительного языкознания; проблема единства языка Рє концу XIX века решалась РЅРµ РІ плане логического содержания его, Р° генетически, РІ плане его происхождения Рё психологических законов этого происхождения. Такова многотомная работа Вундта РїРѕ «Психологии народов» Рё штейнталевское «Введение РІ психологию Рё языкознание», применяющее Рє языку гербартовское понятие апперцепции. Решительную противоположность взглядам Вундта Рё Штейнталя являет, РїРѕ Кассиреру, попытка Марти построить «общую грамматику Рё философию языка», РЅРѕ Рё эта попытка РЅРµ выходит Р·Р° рамки чисто психологических средств. Таким образом, сфера языка оказалась буквально захваченной психологизмом Рё позитивизмом, возведенными РІ степень всеобщей РґРѕРіРјС‹. «Современное… языкознание, — писал Рђ. Р¤. Лосев РІ 1926 РіРѕРґСѓ, — влачит жалкое существование РІ цепях допотопного психологизма Рё сенсуализма; Рё мимо… языковедов РїСЂРѕС…РѕРґРёС‚, совершенно РёС… РЅРµ задевая, РІСЃСЏ современная логика, психология Рё феноменология».[70] Здесь Р¶Рµ Рђ. Р¤. Лосев отмечает «одно чрезвычайно важное явление, которое, однако, идет РёР· философских РєСЂСѓРіРѕРІ, Рё СЏ РЅРµ знаю еще, РєРѕРіРґР° дойдет РѕРЅРѕ РґРѕ сознания широкого РєСЂСѓРіР° языковедов. Рто — феноменологическое учение Гуссерля Рё его школы. Еще важнее — учение Кассирера Рѕ «символических формах»…». Важно потому, что здесь впервые РїРѕ существу (после Гумбольдта) подчеркивается факт автономии языка. Кассиреру, РїРѕ собственным словам, приходилось буквально расчищать Рё прокладывать методический путь исследования. Тема РєРЅРёРіРё — язык как чистая форма, связующая РІСЃРµ многообразие языковых явлений. РќРѕ сама форма явлена здесь как процесс формы, или становление языка. РњС‹ рассмотрим РѕРґРёРЅ типичный момент этого становления, РіРґРµ чувственное языковое выражение отмечено, РїРѕ Кассиреру, последовательными вехами РјРёРјРёРєРё, аналогии Рё символики. Ртим анализом предваряются Сѓ Кассирера созерцательный Рё понятийный аспекты языка, которые нам предстоит еще уяснить РІ дальнейшем.
РћРґРЅРѕР№ РёР· наиболее опасных аберраций, которые, РїРѕ мысли Кассирера, подстерегают исследователя языка (как, впрочем, Рё РІСЃСЏРєРѕР№ РёРЅРѕР№ формы), является РёСЃС…РѕРґРЅРѕРµ принятие СЃРІСЏР·Рё между «прообразом» Рё «отображением», «действительностью» Рё «видимостью», «внутренним» Рё «внешним» РјРёСЂРѕРј. Такой исследователь РЅРµ учитывает элементарного Рё решительного обстоятельства, что РІСЃРµ эти различения обусловлены самим языком. РЈР¶Рµ простейшее разъятие РјРёСЂР° РЅР° РјРёСЂ «внешний» Рё РјРёСЂ «внутренний» СЃ необходимостью принадлежит Рє сущности языка Рё РёРј выражается. Душевное содержание Рё его чувственное выражение сращены здесь воедино РІ элементе значения, которое РЅРµ РёР·РІРЅРµ налагается РЅР° эту сращенность, РЅРѕ само конституирует ее. Таким образом, считает Кассирер, СѓР¶Рµ РЅР° этой стадии проявляется основополагающий синтез, порождающий РІСЃСЋ языковую полноту Рё пронизывающий каждую часть ее, РѕС‚ примитивнейшего чувственного выражения РґРѕ высочайшего РґСѓС…РѕРІРЅРѕРіРѕ. Даже простейшее мимическое выражение какого-РЅРёР±СѓРґСЊ внутреннего переживания отмечено этим фактом; РІ этом смысле современная психология языка СЃ полным правом включила проблему языка РІ общую психологию выразительных движений, преодолев тем самым понятийный РєСЂСѓРі традиционной сенсуалистической психологии. РЎ точки зрения сенсуализма первично данным Рё даже единственно данным является твердо фиксированное состояние сознания; сознательные Р¶Рµ процессы сводятся здесь Рє простой СЃСѓРјРјРµ или «связи» состояний. Кассирер настаивает РЅР° противоположной точке зрения: РЅРµ динамика зиждется РЅР° статике, Р° статика РЅР° динамике; психическое, как таковое, есть «действительность» процессов Рё изменений, фиксация которых РІ так называемые «состояния» — результат абстракции Рё анализа.[71] Так, Рё мимическое движение, будучи РѕРґРЅРёРј РІ плане своей непосредственной чувственности, одновременно означает нечто РґСЂСѓРіРѕРµ, являя тем самым РїСЂСЏРјРѕРµ единство «внутреннего» Рё «внешнего» РІ неразложимом акте выражения. Рто единство Рё обусловливает выражение РІСЃСЏРєРѕРіРѕ внутреннего возбуждения РІ телесном движении, Рё поначалу такая форма выражения выглядит еще простым «отпечатком» внутреннего РЅР° внешнем, чисто механическим рефлексом. РќРѕ СѓР¶Рµ РІ этом рефлексе, считает Кассирер, начинают проглядывать первые ростки той активности, которая творит РЅРѕРІСѓСЋ форму самосознания. Ссылаясь РЅР° дарвиновскую биологическую теорию выразительных движений, РѕРЅ РїСЂРёС…РѕРґРёС‚ Рє выводу, что всякая элементарная РјРёРјРёРєР°, будучи сращенной СЃ элементом чувственного, РІ то Р¶Рµ время Рё выходит Р·Р° его пределы; так, чувственная потребность, вместо того, чтобы РїСЂСЏРјРѕ устремляться Рє своему объекту, испытывает некоторого СЂРѕРґР° торможение, РІ котором пробуждается РЅРѕРІРѕРµ осознание этой Р¶Рµ потребности. Р’ этом смысле, заключает Кассирер, реакция выразительного движения подготавливает РЅРѕРІСѓСЋ Рё более высокую ступень действия. Психологическая теория языка жестов различает РІ РѕСЃРЅРѕРІРЅРѕРј РґРІР° класса жестов: указательные Рё подражательные. Первые биологически производятся РёР· хватательного движения, которое модифицируется РІ указательное (РїРѕ Вундту, примитивнейшая форма пантомимики генетически связана СЃ регрессом хватательного движения). Рта модификация отмечается Кассирером как РѕРґРЅР° РёР· начальных стадий формирования «объективности». РќР° примитивной ступени аффекта РІСЃСЏРєРѕРµ постижение объекта предполагает непосредственно чувственное схватывание Рё присвоение; таков генезис Рё чувственного познания, пытающегося РІ самих началах СЃРІРѕРёС… схватить предмет руками (О¬ПЂПЃОЇОѕ П„О±ОЇОЅ П‡ОµПЃОїОЇОЅ, РїРѕ меткой характеристике Платона). РќРѕ теоретический прогресс заключается — Рё это РѕРґРЅР° РёР· основных мыслей Кассирера, варьируемая РЅР° протяжении всей «Философии символических форм», — как раз РІ преодолении РІСЃСЏРєРѕР№ чувственной непосредственности. «Объект, предмет познания, — пишет РѕРЅ, — РІСЃРµ более Рё более отодвигается РІ даль, РїРѕРєР°, наконец, РЅРµ выглядит для критического осмысления знания «бесконечно отдаленной точкой», бесконечной задачей знания» (1.127). Рта, РїРѕ существу, верная мысль оказалась РІ крайностях «логического идеализма» парадоксальной потерей объекта; если РіРѕРІРѕСЂСЏ cum grano salis, для Ахилла крайнего СЌРјРїРёСЂРёР·РјР° просто РЅРµ существует проблемы зеноновской черепахи (черепаха вообще РЅРµ проблема, Р° то, что схватывается руками), то Ахилл крайнего идеализма сводится всецело Рє своей «пяте», тщетно тщась догнать черепаху, проблематичность которой теперь распухла РІ почти сновидческое наваждение (сын Пелея Рё Фетиды РЅРµ может догнать черепаху!.). РќРѕ самый процесс генезиса знания отмечен Кассирером точно: это непрерывный переход РѕС‚ «поятия» Рє «понятию» (ein stetiger Гњbergang vom „Greifen" zum „BegreifenВ»). Чувственное схватывание трансформируется РІ чувственное указание (жест), несущее РІ себе СѓР¶Рµ первые зачатки функции значения.
Второй класс жестов — подражательных — рисует иную картину. В подражании субъект тесно связан с внешним впечатлением; чем точнее он воспроизводит его, тем совершеннее подражание достигает своей цели. Но язык жестов наряду с непосредственно подражательными знаками обладает также и «символическими жестами», опосредованно выражающими предмет; «подражание» и «указание», «мимическая» и «дейктическая» функции, по Кассиреру, в равной степени насыщены элементами духовной значимости. Уже у Аристотеля, на которого ссылается здесь Кассирер, слова обозначаются как «подражания», а человеческий голос считается органом, образованным в основном для подражания. Но этот мимический характер слова, по Аристотелю, вовсе не противоречит его символическому характеру; напротив, неартикулированный звук становится речевым звуком лишь в силу своей символической значимости (в этом смысле Аристотель сводит к «подражанию» возникновение не только языка, но и искусства). Речь идет, стало быть, не о простом повторении чего-то внешне данного, но о творческом акте; то, что кажется «копированием», предполагает некое внутреннее созидание. Копировать предмет значит не просто составлять его из отдельных чувственных признаков, но постичь его структурно, т. е., в конечном счете, сконструировать его сознанием. Жестикуляция, считает Кассирер, уже содержит в себе потенциал такой активности в самом переходе от чисто подражательных жестов к жестам изобразительным. Следующий, более высокий этап достигается в трансформации жеста в звук, когда функция изображения изживается не мимически, а в звуковом субстрате, который впервые осуществляет высшую форму «артикуляции». «Если жест в своей подражательной пластике, казалось бы, лучше приспособляется к характеру «вещей», чем бесплотный элемент звука, то последний приобретает внутреннюю свободу как раз через то, что в нем прерывается это отношение и что, будучи чистым становлением, он не способен уже непосредственно передать бытие объектов» (1.131). Звук, таким образом, служит выражением динамики чувствования и мышления, которая неподвластна жесту, как чисто пространственному акту. Если учесть при этом факторы акцента и ритмических оттенков, то звук может быть охарактеризован как совершенно новая форма, организующая материал языка на более высокой ступени «рефлексии». Языковая функция, по Кассиреру, представляет здесь случай универсальной символической функции, проявляющейся во всех сферах культурной жизни.
Рта подражательность слова легла РІ РѕСЃРЅРѕРІСѓ стоической теории языка, утверждающей естественную СЃРІСЏР·СЊ между именем Рё вещью П‡О±П„О¬ ОјОЇОјО·ПѓОЅ, Рё РѕРЅР° Р¶Рµ вызвала ожесточенные нападки софистов, отрицающих Р·Р° словом РІСЃСЏРєСѓСЋ объективную значимость. Кассирер отклоняет РѕР±Р° воззрения. Первое, считает РѕРЅ, само РїСЂРёРІРѕРґРёС‚ себя Рє нелепости утверждением слова как этимона бытия. Отношение «сходства» претендует РЅР° этимологическое объяснение Рё тем самым опровергает себя: «аналогия» становится «аномалией». Р’ исследованиях Курциуса, Штейнталя, Лерша явлены печальные следствия такого принципа Рё РёС… разрушительное влияние РЅР° развитие этимологии. РќРѕ, СЃ РґСЂСѓРіРѕР№ стороны, несостоятельно Рё противоположное воззрение, сводящее слово РЅРµ Рє подражанию вещи, Р° Рє субъективным чувственным состояниям. Отсюда СЃ неизбежностью вырастает скепсис: язык, состоящий РёР· общности схематических знаков, бессилен передать непосредственность Рё уникальность чего Р±С‹ то РЅРё было. РќРѕ именно РІ этом радикальнейшем скепсисе, РїРѕ Кассиреру, заключено СѓР¶Рµ преодоление скепсиса. «Скепсис, — пишет РѕРЅ, — силится выявить ничтожность познания Рё языка, РЅРѕ доказывает РІ конечном счете скорее ничтожность масштаба, которым здесь измеряются оба» (1.135). Символическое выражение РІРѕР·РјРѕР¶РЅРѕ лишь РїСЂРё полном отсутствии любой опосредованной Рё непосредственной идентичности между действительностью Рё символом. Наличие таковой СЃРІРѕРґРёС‚ задачу символической формы Рє простой репродукции. РќРѕ смысл каждой формы следует искать РЅРµ РІ том, что РѕРЅР° выражает, Р° РІ РјРѕРґСѓСЃРµ Рё РІРѕ внутренней законности самого выражения. Р�менно здесь, РІ постепенном отдалении РѕС‚ непосредственно данного усматривает Кассирер ценность Рё своеобразие языковой формы. Дистанция есть условие видимости. «Язык, — читаем РјС‹, — начинается впервые там, РіРґРµ прекращается непосредственное отношение Рє чувственному впечатлению Рё чувственному аффекту. Р—РІСѓРє, как СЃРєРѕСЂРѕ РѕРЅ дается РІ элементе чистого воспроизведения, РЅРµ является еще фонемой; РІ нем отсутствует вместе СЃ волей Рє «значению» Рё специфический момент значения. Цель воспроизведения — РІ идентичности, цель языкового обозначения — РІ различии. Синтез, осуществляющийся РІ нем, может быть исполнен лишь как синтез различного, Р° РЅРµ так или иначе равного или СЃС…РѕРґРЅРѕРіРѕ. Чем больше уподобляется Р·РІСѓРє тому, что РѕРЅ хочет выразить, чем больше сам РѕРЅ «есть» еще это РґСЂСѓРіРѕРµ, тем меньше способен РѕРЅ «означать» его» (1.13 5-136). Ртот принцип, РїРѕ Кассиреру, значим РЅРµ только РІ РґСѓС…РѕРІРЅРѕР№ сфере, РЅРѕ Рё РІ биологической. Знаменитое исследование Келера Рѕ «психологии шимпанзе» показало, что РїСЂРё всем богатстве фонетических «обнаружений» развитых зверей РІ РЅРёС… отсутствует специфически человеческая «функция изображения». Человеческий язык — Рё это впервые подчеркнул Аристотель — отмечен преобладанием значащего Р·РІСѓРєР° над аффективным; исторически этот процесс выражается, РїРѕ Кассиреру, РІ том что РјРЅРѕРіРёРµ слова развитых языков, кажущиеся РЅР° первый взгляд простыми междометиями, оказываются РїСЂРё более точном анализе обратными образованиями (RГјckbildungen) РёР· более сложных языковых образований, РёР· слов или предложений, обладающих определенным понятийным значением (СЃРѕ ссылками РЅР° Сейса Рё Бругмана).
Таким образом, процесс формирования языка указывает РЅР° три последовательные ступени роста, которые обозначаются Кассирером как ступени мимического, аналогического Рё собственно символического выражения. Рто троякое членение, могущее поначалу выглядеть абстрактной схемой, служит, РїРѕ мере заполнения ее конкретным материалом, РЅРµ только принципом классификации разных языковых явлений, РЅРѕ изображает также функциональную закономерность построения языка РІРѕ всей его специфике Рё автономии. Для Кассирера истоки фонетики коренятся еще полностью РІ РєСЂСѓРіРµ РјРёРјРёРєРё Рё жестикуляции. Р—РІСѓРє ищет непосредственной близости СЃ чувственным впечатлением Рё максимально верной передачи последнего. Рто явление ярчайше обнаруживает себя РЅРµ только РІ развитии детской речи, РЅРѕ Рё РІРѕ всех «примитивных» языках. Язык здесь настолько еще связан СЃ конкретным событием Рё его чувственным образом, что силится как Р±С‹ вызвучить его, РЅРµ довольствуясь общим обозначением Рё сопровождая каждый нюанс события соответствующим звуковым нюансом. Кассирер ссылается РІ качестве примера РЅР° язык РРІРµ Рё СЂСЏРґ родственных ему языков, РіРґРµ имеются наречия, описывающие лишь РѕРґРЅСѓ деятельность, РѕРґРЅРѕ состояние или РѕРґРЅРѕ свойство Рё сообразно этому связанные лишь СЃ РѕРґРЅРёРј глаголом. РњРЅРѕРіРёРµ глаголы обладают полнотой таких, принадлежащих только Рє РЅРёРј, наречий, звуковые образования которых РІ большинстве случаев являются звуковыми послеобразами чувственных впечатлений. Вестерман насчитывает РІ своей грамматике РРІРµ РґРѕ 33 подобных звукообразов для РѕРґРЅРѕРіРѕ глагола, выражающего хождение; богатейшая градация оттенков Рё своеобразий хождения имеет непосредственную фонетическую параллель. РЎ постепенным развитием языка эта Р·РІСѓРєРѕРїРёСЃСЊ утрачивается, Рё РІСЃРµ Р¶Рµ РЅРµ существует такого высокоразвитого культурного языка, который РЅРµ сохранил Р±С‹ многочисленные примеры ее. Ономатопоэтические выражения наличествуют РІРѕ всех языках, Рё именно фактом этого наличия объясняет Кассирер попытки РјРЅРѕРіРёС… философов Рё лингвистов найти РІ принципе ономатопейи ключ Рє праязыку человечества, Рє В«ligua adamicaВ». РќРѕ даже там, РіРґРµ попытки реконструкции праязыка через этот принцип оказываются несостоятельными, РѕРЅ РІСЃРµ Р¶Рµ признается Р·Р° средство, позволяющее составить хоть какое-то представление Рѕ древнейших пластах образования языка. РќРµ только Стоя соблазнилась возможностями этого средства, РЅРѕ Рё более РїРѕР·РґРЅРёРµ философы, как Лейбниц, например. Кассирер подчеркивает здесь важность различения материального выражения отдельных понятий Рё формальных грамматических отношений; РѕРЅ ссылается РЅР° Гумбольдта, обратившего РѕСЃРѕР±РѕРµ внимание РЅР° символический характер грамматических Р·РІСѓРєРѕРІ, Рё РЅР° РЇРєРѕРІР° Гримма, который РІ своей «Немецкой грамматике» установил точнейшую СЃРІСЏР·СЊ между звуковыми образованиями слов, обозначающих РІРѕРїСЂРѕСЃ Рё ответ, Рё идеальным значением РІРѕРїСЂРѕСЃР° Рё ответа. Здесь, РїРѕ мнению Кассирера, Рё РІ СЂСЏРґРµ аналогичных случаев РєСЂСѓРі чистой РјРёРјРёРєРё Рё имитации оказывается разорванным, РёР±Рѕ дело идет СѓР¶Рµ РЅРµ Рѕ том, чтобы утвердить некое чувственное впечатление РІ подражательном Р·РІСѓРєРµ, РЅРѕ качественная градация Р·РІСѓРєРѕРІ служит выражению чистого отношения. Между формой этого отношения Рё ее вызвучиванием РЅРµ существует более РїСЂСЏРјРѕРіРѕ материального сходства; голый состав Р·РІСѓРєР° РЅРµ РІ состоянии передать определения чистой СЃРІСЏР·Рё. РЎРІСЏР·СЊ, скорее, опосредствуется аналогией формы между отношением Р·РІСѓРєР° Рё его содержанием. «Тем самым, — РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Кассирер, — достигается та вторая ступень, которую РјС‹, РІ противоположность просто мимическому выражению, можем обозначить как ступень аналогического выражения» (1.141). Лучшую картину перехода изображают, РїРѕ его мнению, те языки, РіРґРµ значения слов или выражение формальнограмматических определений различаются РїРѕ музыкальному тону. РџРѕРєР° чистая функция значения тесно Рё нерасторжимо связана СЃ чувственным звучанием, язык остается РІСЃРµ еще РІ сфере РјРёРјРёРєРё. Гумбольдт замечает РїРѕ РїРѕРІРѕРґСѓ индокитайских языков, что благодаря звуковысотной дифференциации отдельных слогов Рё разнообразию акцентов речь трансформируется РІ РЅРёС… РІ своего СЂРѕРґР° пение или речитатив, так что интервалы, скажем, сиамского языка допускают полное сравнение СЃ музыкальной гаммой. Р СЏРґ суданских языков интонационно выражает различнейшие нюансы значений; так, исследования Вестермана обнаружили явственную СЃРІСЏР·СЊ между РіСЂРѕРјРєРёРјРё ударными словами Рё выражением далекого СЃ РѕРґРЅРѕР№ стороны, Рё РЅРёР·РєРёРјРё атоническими словами Рё выражением близкого, СЃ РґСЂСѓРіРѕР№; изменение интонации может также перевести утвердительную форму глагола РІ отрицательную Рё С‚.В Рґ. Кассирер отмечает Рё урало-алтайские языки СЃ РёС… несомненной тенденцией Рє сингармонизму; звуковая ассимиляция отдельных составных частей слова способствует здесь формальному объединению этих частей Рё образованию замкнутых слов или фраз РёР· РёС… относительно рыхлой «агглютинации». Слово приобретает таким образом фонетическое единство, которое оказывается его смысловым единством. Рто «аналогическое» соответствие между Р·РІСѓРєРѕРј Рё значением ярче выявляется РІ так называемой редупликации. Последняя выглядит поначалу РІСЃРµ еще подвластной принципу подражения: удвоение Р·РІСѓРєР° или слога, казалось Р±С‹, РЅРµ имеет РґСЂСѓРіРѕРіРѕ назначения. РќРѕ здесь, РїРѕ Кассиреру, проглядывает удивительное явление тончайших оттенков значения. Так, чувственное впечатление «просто множества» разлагается РІ выражение «коллективного» Рё «дистрибутивного» множества. Последнее особенно развито РІ СЂСЏРґРµ языков, лишенных обозначения множественного числа РІ нашем смысле; РѕРЅРѕ позволяет тщательнейшим образом различать РІ определенном действии его неразложимую целостность либо составленность РёР· множества разъятых отдельных актов. Удвоение Р·РІСѓРєР° оказывается выражением дистрибутивного обособления РІ случаях, РєРѕРіРґР° речь идет РѕР± одновременном участии, скажем, различных субъектов РІ РѕРґРЅРѕРј действии. Таким образом, редупликация РёР· простого средства обозначения множества постепенно становится созерцательным выражением таких множеств, которые даны РІ качестве РЅРµ замкнутой целостности, РЅРѕ расчленены РЅР° отдельные РіСЂСѓРїРїС‹ или РёРЅРґРёРІРёРґС‹ (примеры этого Кассирер находит РІ «Сравнительной грамматике семитских языков» Брокельмана). РќРѕ Рё этим РЅРµ исчерпывается функция редупликации; Кассирер ссылается РЅР° Шерера, определившего ее как грамматическую праформу, служащую РІ РѕСЃРЅРѕРІРЅРѕРј для выражения трех типов созерцания: созерцания силы, пространства Рё времени. Образование сравнительной формы РІ прилагательных Рё усилительного РІРёРґР° РІ глаголах являет, РїРѕ мнению специалистов (Потт, Брандштеттер), переход итеративного значения РІ чисто интенсивное Рё отсюда РІ каузативную форму. Тем самым, РїРѕ Кассиреру, редупликация выходит Р·Р° пределы фазы чисто чувственного описания предметного бытия; это, между прочим, выступает Рё РІ РѕРґРЅРѕРј своеобразном свойстве ее, РєРѕРіРґР° РѕРЅР° оказывается выражением Рё носителем РЅРµ только различных, РЅРѕ Рё РїСЂСЏРјРѕ противопоставленных модальностей значения, — вместе СЃ усилительным значением ей доступно Рё ослабляющее, так что РІ прилагательных РѕРЅР° применяется для образования уменьшительных форм, Р° РІ глаголе — для образования ограничительных (СЃРѕ ссылками РЅР° Кодрингтона, Рея, Боаса). Даже РІ определении времени, как это проницательно обнаружил Гумбольдт РЅР° примере тагальского языка, РѕРЅР° может служить выражением как настоящего Рё будущего, так Рё прошедшего. Отсюда, заключает Кассирер, СЃ очевидностью выступает, что РѕРЅР° является РЅРµ столько передачей некоего фиксированного Рё ограниченного содержания представления, сколько тенденцией восприятия Рё наблюдения Рё словно Р±С‹ неким движением представления. Рта черта редупликации острее бросается РІ глаза РІ РєСЂСѓРіРµ определения чистых отношений. Здесь, РїРѕ Кассиреру, РѕРЅР° определяет СѓР¶Рµ РЅРµ столько содержательное значение слова, сколько его общую грамматическую категорию (РІ яванском языке, как это показал Гумбольдт, слово довольно часто перемещается РёР· РѕРґРЅРѕРіРѕ грамматического класса РІ РґСЂСѓРіРѕР№, например, РёР· существительного РІ глагол, самим фактом удвоения Р·РІСѓРєР° или слога). «Во всех этих явлениях, — РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Кассирер, — Рє которым РјРѕР¶РЅРѕ прибавить множество РґСЂСѓРіРёС… Рё подобных, СЃ ясностью обнаруживается, каким образом язык даже там, РіРґРµ РѕРЅ РёСЃС…РѕРґРёС‚ РёР· чисто имитативного или «аналогического» выражения, стремится Рє постоянному расширению этого РєСЂСѓРіР° Рё окончательному прорыву РёР· него» (1.145). Функция «обозначения» РїСЂРёРІРѕРґРёС‚ Рє функции «значения», Рё хотя РјРёРјРёРєР° Рё аналогика ослабляют чистую символику, именно последняя становится носителем РЅРѕРІРѕРіРѕ Рё более глубинного РґСѓС…РѕРІРЅРѕРіРѕ содержания. Такова, РїРѕ Кассиреру, общая схема развития языка. Частные конкретные случаи ее РјС‹ еще разберем РІ дальнейшем.